dragon age • век дракона
Francesca Invidus • Франческа Инвидус
человек » тевинтерский маг-альтус » daisy ridley or original
описание персонажа:
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
У Алерио ночь внутри такая же темная, как и снаружи — ей от его присутствия дурно, ей от его присутствия душно, ей от его присутствия страшно. Жгучее раздражение, невыносимое разочарование — брак в Тевинтере это всегда о выгоде и никогда о чувствах. Алерио Инвидус оказывает её семье не честь, но одолжение — отец, держащийся за свое место в Магистериуме из последних сил, надеется, что заручившись поддержкой такого влиятельного дома он титул свой не потеряет, но Иоланта на это лишь смеется. Алерио Инвидусу плевать — ночь в его глазах темна и полна ужасов.У Иоланты пустота внутри такая же бесконечная, как и снаружи — ни звезды, ни луны, ни восхода солнца. Всё не то, всё не так. Иоланта терпит, до скрежета сцепив челюсти, потому что так надо, потому что так велено. Алерио грезит о былой Империи, Алерио хочет предать огню весь континент, чтоб на руинах воздвигнуть новый дивный мир, сразить который отныне будет невозможно. Иоланте, по правде, страшно. Безумие свирепого плещется на дне граненого стакана и выливается сотней хлестких ударов после.
Иоланта жалеет, что не родилась под знамёнами дома Тилани - Мейварис в свои едва наступившие пятнадцать гордо идёт по улице в девичьем платье и ему - ей - так искренне все равно на плевки под ноги и пренебрежение во взглядах. Иоланта хочет быть, как маленькая Мейварис, хочет быть свободна. И вслед за отчаянным желанием к ней приходит безрассудство, а вслед за ним - беспечность.
На границе арлатанского леса она находит свою свободу в руках у Первого долийского клана, на границе арлатанского леса она же найдёт и свою смерть, но до того Иоланта будет бежать под покровом ночи каждый раз, когда Алерио будет занят мечтами о своей, бесконечно чуждой уже ей империи.
Иоланта знает - жизнь одного не может оправдать существование другого, но только так она обретает единственно возможный смысл. Чудны́е эльфийские слова тонут в подступившей горечи - vhenan, говорит Валар, значит сердце и свое он оставляет с ней. Закатное небо в этот момент окрашивается алым, словно свежая рана разошлась по швам и обнажила неприглядное нутро. Иоланта вспоминает: в народе говорят, что это предвестник непогоды, но разве может так сильно пугать какой-то шторм?
В Валаре играет максимализм. Он обещает в сердцах, что заберет её с собой, как только станет Хранителем, что победит все предрассудки своего народа, но в эту мечту она почти не верит. Куда бы она ни шла, где бы ни очутилась, она чужая и местам тем чуждая - её не примут эльфы, в империи она почти пария. Закатное небо окрашивается алым, тогда Иоланта вспоминает: в народе говорят, что это знамение чьей-то под небом смерти.Дождь слизывает следы пролитой крови с земли, унося память об Иоланте в мрачные глубины царства Совершенных. Те, что Алерио нанесёт немногим позже девчонке, что будет так на свою мать похожа, впрочем, не смоет и самый сильный шторм. Алерио понимает, что оказался в дураках, когда у близнецов, которых она пыталась выдать за его детей, алеют волосы. Алерио заходится в приступе неконтролируемого гнева, когда острота в ушах кажется ему кричащей, даром что на самом деле её даже нет - он ненавидит Иоланту не за факт измены в принципе, но за то, что она замарала кровь свою хоть сколь-нибудь благородную связью с эльфом.
А за окном фервентис - жаркий, липкий, как растёкшаяся по яркой антиванской обертке сладость, заставляет Алерио доходить до исступления, когда он понимает, что вслед за днями сгорает и его собственная жизнь. Он Иоланту не любил и полюбить бы никогда не смог, но отчего-то верил, что однажды она его мечту разделит. Алерио ненавидит себя за то, что не может уничтожить портреты с её лицом, не может придать огню, которому она так благоволила, не может уничтожить все, чего она коснулась, веля лишь спрятать в самый дальний угол лаборатории.
Его пожирает чувство, что в Магистериуме каждый ссохшийся старик давно уже знает правду. Только Алексиус еще далек от создания магии, способной подмять под себя саму суть времени, а у него нет других возможностей все вернуть назад. Он не способен породить наследников, ему нет смысла обзаводиться очередной супругой, которая воткнет ему нож в спину. Тогда Инвидус решает попытаться - он кормит не свое потомство зельями, от которых они давятся, плюются, но продолжают жрать до тех пор, пока остроты в ушах со временем для Алерио совсем не остается - он убеждает себя в этом. Алерио бросает все силы на воспитание Флориана - мальчишка податлив, отец заменяет ему богов истинных и ложных, он для него - единственная правда и единственное будущее. Во Флориане он видит самого себя, в то время как во Франческе - слишком много от сбежавшей когда-то давно жены, но много больше от остроухого ублюдка: проклятая походка, проклятые манеры, даже магический дар она умудрилась перенять не от Иоланты.
Франческа - живое напоминание о неудачах, оставленная в этом мире по ошибке, - прячет за занавесками недолжное, надеясь, что его никто никогда не обнаружит. От едких целебных мазей слезятся глаза, но ни следа не должно быть видно - вначале ей больно, конечно, страшно, однако со временем приходит смирение, вслед за которым остается только кричащая во всю глотку пустота, которую поддержка Флориана заполняет лишь на половину.
Когда она находит Флориана мертвым, затянутый кровавой пеленой взгляд рождает в ней то, что все эти годы так было нужно её отцу. Пока кричат в отдалении умирающие в агонии эльфы, замолкает на границе арлатанского леса Алерио Инвидус, замолкает во Франческе пустота - закатное небо в этот момент окрашивается алым, словно обреченное, словно перед концом света - или перед рождением?
Разницы особо нет.
Это не перерождение, пустота внутри не исчезает, просто замолкает - Фенрис привык чувствовать ненависть к кому-то вроде неё, Франческа привыкла с чувством ненависти к себе каждодневно жить. Они оба знают прекрасно, чем это должно закончиться, не знают лишь когда.
